Секс в большом Г.-( Мужской дневник ). Михаил Грушевский
Они учились вместе с первого класса, а в десятом уже поженились. Когда все мы
штурмовали приемные комиссии различных вузов, Лида рожала Лешке девочку. "Акселераты!" - полупрезрительно шептали о них друг другу наши родители, а мы бежали рыться в словаре.
Свингеры... Что это вообще - высшая степень доверия друг другу, извращенное проявление
любви или крайняя степень цинизма?
Было удивительно, что этот неологизм из книги имеет прямое отношение к моему приятелю и
его молодой жене - девочке, которая так нравилась мне в шестом классе... "Учиться нужно!
Если уж так невмоготу, могли бы ограничиться абортом!" - неслось им вслед. В словаре никто
не рылся, о существовании абортов мы наслышаны были. Лешка с Лидой талмудов не листали, ничем
таким не заморачивались. Они просто любили друг друга и не обращали внимания на "страшный суд" соседей. Потом их следы затерялись, и большое количество впечатлений и встреч в нахлынувшей на
меня взрослой жизни заставило практически забыть о существовании моих так рано созревших
товарищей детства.
Каково же было мое удивление, когда в пестрой толпе туристов, разгуливавших по залитому
солнцем Лондону, я вдруг нос к носу столкнулся с Лидой! С нашей последней встречи прошло
десять лет, но я узнал ее сразу. Не то чтобы она совсем не изменилась, просто гадкий утенок превратился в молодую, по-западному ухоженную женщину. Оказалось, почти сразу после рождения
дочери Лешка вывез семью на запад. Сначала это был традиционный Израиль. Потом семья
обосновалась в Великобритании. Далее полился рассказ об их удачном бизнесе. Я уже несколько подустал поздравлять Лиду с удачным браком и искал повод закончить затянувшуюся встречу.
Но вдруг выражение ее лица стало таким знакомо-детским, что я выпалил: "Лида, ты мне всегда
очень нравилась. Всегда. Честное слово! И я был так рад за вас с Лешкой!" Женщина не нашла
логики в моем заявлении и лишь спросила, как сложилась моя семейная жизнь. Мне похвастаться
было нечем, и я развел руками. "А давай вечером куда-нибудь сходим! Я тут знаю такое место,
держу пари, ты ничего подобного не пробовал!" - загадочно улыбнулась она. Я, решив, что речь
идет о некой изысканной кухне, с восторгом согласился. На мой естественный вопрос, придет ли с
ней Лешка, Лида отвернулась, быстро сказала мне, где и во сколько она будет ждать меня, и испарилась.
Мои сборы в ресторан напоминали первый бал Наташи Ростовой. Два раза приняв душ, перемерив пять костюмов и восемь галстуков, забежав в парикмахерскую, я купил Лиде цветы и поймал такси. Мой английский вполне сносен, но когда таксист услышал название ресторана, где ждала меня встреча с Лидой, он уставился на меня, как на зачумленного. "Сэр, вы уверены?" Да, я был уверен, что меня ждет встреча с Лешкой и его женой, намеревающимися угостить друга чем-то фантастическим.
Если бы я знал, какое блюдо приготовили мне два с детства знакомых человека!
Такси остановилось у особняка в тени деревьев английского бульвара. Я позвонил и, как было условлено, назвал свое имя. Дверь отворилась, меня впустили внутрь. Интерьер напоминал самый дешевый бордель: стены, обитые вишневым плюшем, позолоченная мебель. "Наверное, ресторан французской кухни!" - мелькнула спасительная мысль. Мысль тут же исчезла, потому что навстречу вышла голая горничная. Она улыбнулась и предложила проводить меня в кабинет. Что было дальше - догадаться несложно. Девочка, которая так нравилась мне в шестом классе, ожидала меня в легком халатике, полулежа на небольшом диванчике. "Лида!" - только и смог вымолвить я. Она лишь улыбнулась. Я присел на край дивана (сбежать отсюда было бы уж совсем глупо!) и выпил вина из бокала, ожидая рассказ о том, как Лешка ее оставил, как она несчастна и как я ей тоже раньше нравился. Рука Лиды скользнула по моей шее. Она предложила выпить на брудершафт. Мягкость моего характера вам уже хорошо известна. В тот момент, когда наши с ней губы соединились, в кабинет
вдруг вошел совершенно голый... Лешка.
Несмотря на весь идиотизм ситуации, я был действительно рад его видеть, поэтому подскочил и обнял друга. Он рассмеялся: "Мишка, здорово! Слава богу, ты тоже наш! А то я уж волновался!"
Лешка обнимал меня все сильнее, не думая выпускать. Более того, Лида, нимало не смутившись, поднялась с дивана, сбросила халатик и попыталась присоединиться к нашему все еще дружескому объятию. "Миш, ну не дуйся! - проворковала она, - Ты что, хотел, чтобы я с места в карьер призналась, что мы теперь свингеры? Ну, давай, раздевайся, ты мне тоже нравился в шестом
классе!" Я остолбенел. Лешка прыснул: "Ага, и мне! Ну, чего ты застыл?" И он протянул руку
к моему галстуку. Мое оцепенение как рукой сняло. Я выскочил из кабинета и, пробираясь
по коридору, уже заполненному полуголыми и полупьяными людьми, тискающими все и вся, выбрался наружу.
Под утро зазвонил телефон. Это была Лида, получившая накануне мою визитную карточку.
Она сказала, что вряд ли мне захочется ее увидеть, но ей необходимо объясниться. Я выслушал ее
по телефону и принялся собирать вещи.
Пару часов спустя я сидел в самолете и размышлял на свою любимую тему. Она называется "Что с
нами делает время?" Я не искал объяснения произошедшему накануне. В то время каждый жил, как
хотел - не только в Лондоне, но уже и в нашей стране. А может, я и вправду им обоим нравился?
Но я-то свингером становиться не собирался, само слово это узнал лишь в эту ночь. И еще толком
не знал, в чем тут дело. Но кто я такой, чтобы судить Лешку, который однажды предложил своей
жене жить не вдвоем, а втроем с юной девочкой? И можно ли судить Лиду, которая испугалась перспективы вдали от родины остаться матерью-одиночкой и согласилась на это? И что можно
сказать о девочке, которую на супружеском ложе моих друзей заменила другая девочка, третья,
а потом и мальчик....
Угасло чувство моих друзей или подверглось чудовищной трансформации? И почему их интимная
жизнь перестала быть интимной? Свингеры... Что это вообще - высшая степень доверия друг другу, извращенное проявление любви или крайняя степень цинизма?
